В апреле вступил в силу президентский пакет поправок в законодательство, которые смягчают наказание за экономические уголовные преступления. Изменения внесены в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, а также в федеральный закон «О порядке въезда в РФ и выезда из РФ». По словам инициаторов, цель данных поправок – умерить произвол силовиков в отношении предпринимателей и дать возможность спокойно развиваться бизнесу. Однако по мнению ряда экспертов, эти изменения декларированных целей не достигают – у силовых структур в любом случае остается достаточно инструментов для того, чтобы продолжать «кошмарить бизнес». Зато у реальных преступников серьезно расширились возможности для того, чтобы избежать ответственности.

От Дымовского до Ходорковского

Пакет «президентских поправок», направленных на либерализацию законодательства в сфере экономических преступлений, был разработан и принят в рекордно короткие сроки. Только осенью прошлого года президент заявил о необходимости работы в этом направлении, 1 марта законопроект уже был внесен в Госдуму, 26 марта, после двукратного возвращения во второе чтение, был окончательно принят ею и 31 марта одобрен Советом Федерации. В пояснительной записке к этому документу говорится, что уголовная политика государства нуждается в гуманизации, а многие уголовно-правовые нормы – в совершенствовании. И вроде бы, на первый взгляд, жить предпринимателям, с точки зрения закона, станет проще. Но это только на первый взгляд.

Поправками к Уголовно-процессуальному кодексу (УПК) существенно расширен появившийся только в декабре прошлого года прямой запрет на применение в качестве меры пресечения ареста (закон №383-ФЗ). Теперь нельзя арестовывать подозреваемых не только в налоговых махинациях, но и в большинстве других экономических преступлений — в мошенничестве, в присвоении и растрате, в обмане и злоупотреблении доверием, в незаконном предпринимательстве, в легализации преступно добытых средств и имущества, в нарушении кредитных соглашений, в ограничении конкуренции, в незаконном использовании товарного знака, в получении и разглашении коммерческой тайны, в злоупотреблении при обращении ценных бумаг и при банкротстве, в невозвращении в Россию вывезенных художественных ценностей и финансовых средств, в нарушениях в обороте драгоценных металлов и камней, в уклонении от уплаты таможенных платежей.

Заключение под стражу обвиняемых в экономических преступлениях теперь допускается только в исключительных случаях. Вместо арестов предложено шире использовать залоговые инструменты. Причем залогом на стадии расследования и судебного производства могут быть не только денежные средства, но и движимое и недвижимое имущество, публично обращающиеся акции и облигации. Сумма залога не может быть меньше 100 тыс. руб. по делам небольшой и средней тяжести и меньше 500 тыс. руб. — по тяжким и особо тяжким преступлениям. Подозреваемым в совершении уголовных преступлений будет запрещено покидать пределы РФ до вынесения решения по делу и вступления в силу приговора суда.

Далее, по большинству статей Уголовного кодекса (УК) повышены уровни отнесения экономических правонарушений к крупным и особо крупным, которые, собственно, и позволяют привлекать предпринимателей к уголовной ответственности. Крупный ущерб теперь начинает исчисляться от суммы 3 млн рублей, а особо крупный – 36 млн рублей. При этом возможные сроки лишения свободы снижены примерно на треть.

Кроме того, из статей 171 «Незаконное предпринимательство» и 172 «Незаконная банковская деятельность» УК РФ исключена формулировка «нарушение лицензионных требований и условий». Ее неопределенность по отношению к действиям предпринимателей и банкиров в ряде случаев открывала возможность для злоупотреблений контролирующих и следственных органов.

«171-я статья, — рассуждает председатель организации защиты предприятий «Бизнес Солидарность» Яна Яковлева, — как и 159-я, мошенничество, — очень емкая. Она охватывает всех – от Дымовского до Ходорковского. А при такой обширной формулировке невозможно определить, кто в действительности мошенник. И все будет в любом случае зависеть от доброй воли следователя и от позиции судов».

Статья 173 («Лжепредпринимательство»), по которой привлекали к ответственности за создание коммерческих структур исключительно для получения кредитов или с целью избежать налогообложения, и вовсе исчезла из уголовного кодекса. В результате анализа судебной практики за последние годы выяснилось, что это обвинение вменяется крайне редко. Связано это с неопределенностью формулировки лжепредпринимательства, а также с тем, что предусмотренные в ней деяния охватываются другими составами преступлений.

Наиболее спорными оказались изменения, внесенные в статью 174 УК РФ о легализации доходов. Эта статья была для чиновников и правоохранительных органов удобным «рычагом» давления на предпринимателей. Обвинение в отмывании средств можно было «подвесить» практически к любому делу. Итогом такой трактовки УК становилась неадекватная статистика (согласно данным МВД, опубликованным на нашем сайте, отмывание денежных средств входит в пятерку самых распространенных экономических преступлений), когда предприниматели получали за «экономику» более длительные сроки заключения, чем обвиняемые в убийствах и других преступлениях против личности. В новой редакции учтены недостатки, которые ранее позволяли применять эту статью неоправданно широко (например, при давлении на бизнесменов, не признающих свою вину в экономических преступлениях).

Ст. 174 УК РФ. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества 

Однако Яковлева считает, что эту статью, как предлагало на одном из этапов обсуждения поправок правительство, следовало тоже полностью изъять из уголовного кодекса. «Конечно, уже хорошо, — рассуждает она, — что теперь легализацией называются сделки, совершенные преступным путем, а не так, как раньше – незаконным путем. То есть нужно будет еще доказывать факт преступления при совершении сделки. И хорошо, бесспорно, что исчезла формулировка «использование указанных средств для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности». Ведь в таком виде можно было привлекать хоть за покупку холодильника, и называть это легализацией. Но новая конструкция статьи все же позволяет двойное прочтение. Нужно тогда уж говорить не «в целях придания правомерного вида владению», а «в целях сокрытия источника происхождения денег, полученных преступным путем». Покупку холодильника в нынешней формулировке тоже можно отнести – при желании – к легализации».

Предприниматели хотят жесткости

Как заявил заместитель председателя комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Андрей Назаров, поправки «позволят тем людям, которые занимаются предпринимательством, не бояться Уголовного кодекса». По его словам, нововведения расширяют перечень преступлений в сфере экономической деятельности, за которые смягчат меру наказания. И таким образом, новый закон, по логике Назарова, окажет поддержку малому и среднему бизнесу страны.

Первому зампреду комитета по законодательству Владимиру Груздеву либеральные поправки тоже нравятся. «Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Да, неотвратимость наказания должна быть. Но заключать предпринимателей под стражу по подозрению в экономических преступлениях это чрезмерно жестко и негуманно. Не забывайте, что за каждым предприятием, которое они возглавляют, стоят сотни, тысячи, десятки тысяч работников. Обезглавленное предприятие легко может скатиться на грань банкротства, и попросту исчезнуть. И кроме того, везде должна быть состязательность. А где она, когда следователь сидит в теплой ванне, а предприниматель – в тюрьме?», — говорит он.

Впрочем, стоит отметить, что оба этих депутата – и Назаров, и Груздев – представители «Единой России». Другие же думские фракции встретили новый закон в штыки. Так, по мнению представителей ЛДПР необходимо, напротив, ужесточить меры наказания для чиновников, злоупотребляющих своим служебным положением для совершения экономических преступлений. А фракция КПРФ и вовсе выступила против закона, заявив, что он «фактически выводит из-под уголовной ответственности незаконное предпринимательство».

«Новый закон косвенно защищает мошенников, — уверен депутат от КПРФ Николай Коломейцев. — Специалисты, с которыми мы советовались, утверждают, что это не более чем скрытая форма ухода от ответственности. Особенно с учетом волокиты, которая всегда сопровождает расследование преступлений в сфере экономики и рассмотрение таких дел в суде. С принятием этого закона псевдопотребительским кооперативам, которые «пробросили» значительную часть населения, станет еще легче уходить от ответственности. И причем, будут соблюдены все соответствующие такому сценарию правила жанра». Раньше, считает Коломейцев, на владельцев таких «кооперативов» хоть сложно, но все же можно было найти управу – например, через депутатский запрос в вышестоящую прокуратуру. Теперь же крупным мошенникам – а большая их часть, как утверждает Коломейцев, действует под прикрытием высокопоставленных чиновников – ничто не помешает скрыться от правосудия. «Сейчас двоих псевдопредпринимателей, которые обманули 25 тысяч человек, по моим обращениям удалось на время следствия посадить. С принятием закона их теперь скорее всего отпустят», — сетует Коломейцев.

По данным Судебного департамента при Верховном суде, за девять месяцев прошлого года под залог были отпущены шестьсот предпринимателей. Они внесли в государственную кассу более 130 млн рублей. Из них 37 человек потом скрылись, оставив в казне почти 5,2 млн рублей. Таким образом, получается, что преступнику свобода обходится в среднем в 140 тыс. рублей – в столице этой суммы не хватит даже, чтобы «откупить» призывника от службы в армии. Для сравнения: согласно статистике МВД, опубликованной на сайте ЭПС, материальный ущерб по оконченным уголовным делам в прошлом году составил более 1 трлн руб. Так что можно не сомневаться: у реального преступника, действительно провернувшего крупную аферу, эти 140 тысяч – карманные расходы, «на мороженое».

Как ни странно, но и сами представители малого и среднего бизнеса говорят о необходимости ужесточения наказаний, а не их смягчении.

«Президентские поправки не имеют ничего общего с защитой предпринимательства в России, — прямо заявил президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — Потому что, если человек действительно занимается предпринимательской деятельностью, он не нарушает закон, и его эти чисто криминальные статьи абсолютно не касаются. По моему мнению, и, я надеюсь, оно совпадает с мнением всех настоящих предпринимателей, ответственность за экономические преступления, наоборот, должна быть ужесточена, и ужесточена серьезно. Ведь именно то, что совершившие эти преступления редко несут ответственность, провоцирует чиновников и недобросовестных предпринимателей этим заниматься. У настоящих предпринимателей просто нет таких возможностей, так как просто нет доступа к бюджетным деньгам. Я не знаю ни одного предпринимателя, у которого возникла бы необходимость легализовать какие-то деньги. Если они заработали их честным бизнесом, то у них все прозрачно, и им нет надобности прятать свои доходы. Зато существуют тысячи людей, которые не могут заниматься бизнесом, потому что им мешают рейдеры и коррумпированные чиновники».

Впрочем, справедливости ради отметим: законодатель эту тему хоть немного, но затронул. Одновременно с либерализацией законодательства в отношении экономических преступлений предприняты шаги по ужесточению ответственности чиновников за создание неправомерных административных барьеров на пути законопослушного бизнеса. С 200 тыс. до 500 тыс. руб. повышены штрафы для чиновников, которые при регистрации компаний и выдаче им лицензий препятствуют своими действиями законной работе предпринимателей. Если же при этом игнорируются решения суда или бизнесу нанесен крупный ущерб, то чиновнику грозит до трех лет лишения свободы (до сих пор было до двух лет). Правда, при этом поднята планка крупного ущерба с 250 тыс. до 1,5 млн руб., а особо крупного — с 1 млн до 6 млн рублей.

Велосипед украсть нельзя, а завод — можно

Замруководителя фракции «Справедливая Россия» в Госдуме Геннадий Гудков считает, что либерализация – это палка о двух концах. «С одной стороны, приличная часть банковского сообщества продолжает сидеть за сомнительные преступления. С другой стороны, огромное количество мошенников уходит от ответственности», — рассуждает он. По мнению Гудкова, у рейдеров и мошенников по-прежнему остаются развязаны руки. Он считает, что хорошо бы расширить трактовку ст. 159 (мошенничество), добавив туда квалифицирующий признак в отношении собственности юрлиц. «У нас собственность юрлиц не защищена еще со времен СССР. Велосипед у нас украсть нельзя, а завод — можно», — заключает Гудков. Яковлева тоже полагает, что нужно подвергнуть серьезной доработке эту статью. По ее мнению, здесь важно все более четко и детально прописать: «В Америке статья мошенничество занимает три листа, а у нас – в двух строчках укладывается. Понятно, что широта ее трактовки просто необъятна».

В одном, пожалуй, мнения представителей всех фракций и представителей бизнеса совпадают: все задуманное может разбиться о правоприменительную практику.
«Президент Медведев сделал очень серьезный шаг вперед. Но если на этом остановиться, то опять получится то же самое», — говорит бывший первый зампредседателя Верховного суда Владимир Радченко. Яна Яковлева, к примеру, видит выход в создании антикоррупционного ведомства под эгидой президента, которое бы занималось расчисткой законодательства и рассмотрением сигналов от граждан. Депутат Коломейцев предлагает сосредоточиться на работе судейского корпуса, вернув его выборность: по его мнению, с принятием системы пожизненного статуса судьи резко усилились корпоративные связи и чаще стали приниматься решения «по звонку».

С тем, что у силовых структур остаются все рычаги, чтобы продолжать «кошмарить бизнес», согласны и Груздев, и Яковлева, и коммунисты, и «справедливороссы».

Начнем с того, что и до вступления в силу закона о неприменении ареста по экономическим делам в УПК было сказано, что эта мера пресечения применяется только при невозможности избрать другую. «И что мы получили? 92% удовлетворений ходатайств об аресте и 98% удовлетворений ходатайств о продлении сроков содержания под стражей. Для наших правоохранителей посадка предпринимателей — это свой бизнес и абсолютно свой шкурный интерес. А суд не сооружает никаких препятствий. Все сместилось в сторону правоохранителей. Судейский корпус состоит из перепуганных кроликов. Они боятся выносить справедливые решения. И в этом смысле Генпрокуратура и СКП могут поздравить себя с колоссальным успехом», — уверен председатель Адвокатской палаты Москвы Генри Резник. По мнению г-на Резника, помочь могло бы введение по экономическим делам суда присяжных, так как они не смотрят на закон, а оценивают виновность человека по его поступкам и по тому, насколько она была доказана следствием.

Судьи могут идти навстречу следователям и по другим причинам – им, к примеру банально не хочется связываться с залогами, поскольку это лишняя бумажная волокита, бухгалтерия и пр.

Мошенник может спать спокойно

Сами милиционеры, в чьи обязанности и входит борьба с экономической преступностью, тоже уже признают, что у них наготове вполне рабочий арсенал для обхода запрета на аресты бизнесменов. Во-первых, понятие «экономические преступления, совершенные в сфере предпринимательской деятельности» в законе четко не прописано. «Поэтому достаточно, чтобы в обвинении не фигурировали слова «экономическое» и «предпринимательство», и можно смело идти за санкцией на арест», — говорит оперативный сотрудник УБЭП ГУВД Москвы, пожелавший остаться неназванным.

Во-вторых, пресловутая ст. 159 «Мошенничество» никуда не делась – эта, как свидетельствует статистика, самая «популярная статья» пользуется большой любовью у следственного корпуса МВД. А по ней арестовывать до суда никто не запрещает.

В третьих, у потенциального «домашнего арестанта» может «пропасть» паспорт, тогда он будет считаться человеком, личность которого трудно установить, и на него «мораторий» уже не распространяется.

Можно, наконец, попросить у суда такие жесткие ограничения для домашнего ареста, что не нарушить их будет практически невозможно – и тогда у следователя появятся все основания требовать изменения обвиняемому меры пресечения на содержание под стражей.

Да и у Генпрокуратуры может быть свое видение относительно применения либерального законодательства в экономической сфере. Ведь прецедент уже есть. К примеру, ее позиция в отношении введенного в декабре 2009 года в закон «О милиции» прямого запрета на возбуждение уголовных дел по налоговым преступлениям без предварительного решения налоговых органов такова: этот запрет не распространяется на милицию, которой даны соответствующие полномочия законом «Об оперативно-розыскной деятельности».

«Как известно, в России суровость законов умеряется их неисполнением. Думаю, что в данном случае мы будем иметь противоположную ситуацию, когда неисполнением будет компенсирована мягкость закона, — предполагает директор Центра международного налогообложения АКГ «Развитие бизнес-систем» Олег Купалов.

Таким образом, произвол силовиков отнюдь не ослабнет. Но вот у мошенников появятся дополнительные возможности для ухода от ответственности за совершенные преступления. Как признался наш собеседник из УБЭП, с настоящими мошенниками и раньше было тяжело бороться – например, очень тяжело собрать доказательства для предъявления обвинения в преднамеренном банкротстве. А сейчас – особенно в случае появления у преступника «прикрытия» среди оборотней в погонах – он запросто может выйти сухим из воды. И если раньше оборотню приходилось проявить незаурядную смекалку – для того, чтобы развалить уголовное дело на стадии следствия или в суде, то теперь его задача оказывается сверхлегкой: достаточно предъявить человеку обвинение в экономическом преступлении и договориться о сумме залога – официального и неофициального.

Так или иначе, с учетом международного опыта, вполне возможно, что эти президентские поправки помогут избежать заключения под стражу тем, кто впоследствии оказывается невиновным. Но нельзя отметать и тот факт, что российская экономическая сфера остается предельно коррумпированной, в ней процветает рейдерство, которое порой принимает просто катастрофические размеры, а судебная система далека от совершенства. И тогда получается, что такое «ослабление гаек» — с учетом российских реалий и менталитета российских предпринимателей (большинство из которых сколотили свое состояние путем весьма произвольного толкования законов) – означает отнюдь не борьбу с ментовским беспределом в отношении предпринимателей, а сворачивание борьбы с экономической преступностью в принципе.

Автор: Валентина Куликова